Елена Руденко - Смерть в Версале[редакция 2003 г.]
6 ОКТЯБРЯ, Вторник
Я, маркиз Лафайет, веду мою «армию» на Версаль. Мы пребываем только к полуночи. Возмущения поутихли. Однако не время расслабляться. Надо принять меры по охране дворца. Гнев толпы в любой момент может пробудиться. Это стихия!
Меня убеждают, что все спокойно. Я слышу обещания, что королю и королеве никто не собирается причинять вреда. Я им верю. Я очень устал. Мне нужно отдохнуть. Я велю приготовить мне апартаменты в гостинице Ноэль.
Нет, сначала надо побеседовать с монархами. Я должен их успокоить, убедить в моей преданности. Это трудная задача, не знаю, удастся ли мне стать им другом.
Я, Мария — Антуанетта, королева французов, стараюсь не поддаваться панике и волнениям, недостойным для потомков Гамбургского дома. Это всего лишь испытание, испытание для монархов! Правда на нашей стороне, на нашей стороне Бог!
Я совсем одна. Одна наедине со своими мыслями. Крики злобной толпы еще звучат у меня в памяти:
— Пусть король даст нам хлеба! Тогда мы поверим в его любовь!
— Нам не нужны его речи!
— Если у булочника нет хлеба, мы слопаем его булочницу!
Все ясно, им нужна моя погибель. Они не успокоятся, пока не увидят мое мертвое тело. Нет, я не боюсь смерти! Моя мать Мария — Терезия, королева Австрии, учила меня быть храброй! Я встречу смерть с высоко поднятой головой, с широко раскрытыми глазами! Да, в Версаль пришла Смерть. Она пришла за мной. Сколько прошло времени? Я не знаю. Для меня оно остановилось.
Входит мой супруг. Его лицо, как обычно, спокойно, ничего не выражает. Он берет меня за руку.
— Спешу вас успокоить, — говорит он. — Чернь требовала всего лишь хлеба. Досадная мелочь.
Я смотрю на него. Неужели это так? Не может быть! Я уверена, за этой безобидной просьбой кроится нечто! Луи отводит глаза, он что–то скрывает от меня.
— Луи, — говорю я. — Что произошло?
— Мне пришлось утвердить текст Конституции, — виновато говорит он.
По моему телу пробегают мурашки. Конституция! Какой ужас! Чтобы мы, монархи, покорялись какому–то списку законов и правил! Мы можем преклоняться только перед Богом! Я ничего не могу сказать. Только вздыхаю.
— У меня есть для вас радостная весть, — говорит супруг.
На его флегматичном лице мелькает улыбка:
— У нас появилась защита! Прошу вас, идемте!
Я послушно следую за ним. Сердце бешено колотиться! Неужели чернь разогнали, неужели мы в безопасности! Я иду за Луи. Мы входим в зал, где я вижу… маркиза Лафайета!
Я достаточно знаю об этом человеке, чтобы понять — мы пропали. О его планах много говорят. Он воевал за независимость Америки. Маркиз давно хотел, чтобы во Франции была Конституция! Последние события ему только на руку! Я догадываюсь, он мечтает стать правителем Франции.
Этот человек заверяет нас в своей преданности. Он клянется обеспечить нам безопасность. Надеюсь, он выполнит свои обещания.
— Я буду признателен Вашим Величествам, — говорит маркиз, — если вы примете мой совет… Наилучшее решение монарха — переехать в Париж. Народ будет рад…
Эти слова как нож в сердце!
— Нам, монархам, подчиняться черни! — с возмущением перебиваю я. — Полагаю, достаточно, что мой супруг согласился с их требованиями!
— Если вы откажете, то последствия могут быть весьма губительны для вас, — говорит Лафайет.
Он осмеливается нас запугивать.
— Давайте, обсудим это завтра, — зевает Луи. — Денек выдался трудным. Мне бы хотелось лечь спать.
— Как вам угодно, — отвечаю я.
Не понимаю, как можно заснуть в такой момент.
— Думаю, все будет хорошо, — улыбается Луи. — Толпа настроена миролюбиво. Они даже запели гимн «Да здравствует Генрих IV». У них там, на улице, настоящий пикник: палатки, костры. Вам надо отдохнуть, мадам.
— Доброй ночи, моя королева, — произносит Лафайет.
С этими словами они удаляются.
— Какой же ты простофиля, Луи! — восклицаю я.
Я вспоминаю о моем любовнике Акселе Ферзене. Если бы Аксель был рядом, то он наверняка бы что–то придумал.
Что мне делать? Самое разумное — лечь спать. Я зову Кампан, мою камеристку. Она помогает мне приготовиться ко сну. Наконец я ложусь. Мои глаза слипаются.
С улицы все еще доносятся отдельные выкрики. Я вздрагиваю и тут же успокаиваюсь. Неужели страшный день кончился? Неужели все!?
Господи! Дай мне силы, дабы пережить сей ужас, как подобает королеве! Дай мужества моему супругу!
Я погружаюсь в крепкий сон.
Я Пьеретта Шабри, ликую! Как все хорошо сложилось! А где Светик? А, вот! Я иду к ней.
— Теперь в Париж! — весело говорю я. — Мы первые донесем счастливую новость!
— Желаю удачи! — устало улыбается она.
— А ты не поедешь? — удивляюсь я. — Поехали!
Она качает головой.
— У меня тут друг в Собрании, — говорит Светик. — Я хочу остановиться у него, очень соскучилась!
Я понимаю Светик. Друзья — это святое. Жаль, что она не поедет с нами. Светик хорошо потрудилась, она даже меня спасти помогала. Она заслужила стать одним из первых гонцов радостной вести.
Мы дружески обнимаемся.
— Спасибо за все! — говорю я.
— Надеюсь, теперь ты будешь есть вдоволь, — улыбается она. — Удачи!
Я, Светлана Лемус, наконец, в гостинице. Я уже приняла ванну и проглотила горячий ужин. Сейчас пью шоколад и чувствую себя вполне довольной жизнью. Макс даже купил у хозяйки одежду для меня. А вот деньги с меня взять отказался, такой он человек.
Я смотрю на часы. Уже около двух. В комнату входит Макс. Я уверена, он уже и ванну принял, и поужинал, и расплатился с хозяйкой.
Макс с улыбкой смотрит на меня. Да, напугала я его сильно. Он меня не ругал, но явно очень волновался, пока я бродила по Версалю.
— Ты очень мило выглядишь, — говорит он.
Еще бы. Учитывая, в каком виде я была несколько минут назад, сейчас я просто сказочная фея.
— Думала, что умру, — вздыхаю я. — Но согласись, наш поход на Версаль принес немалую пользу.
— Это верно, — кивает Макс. — Дело в том, что король не собирался утверждать Конституцию. Ему не хотелось терять власть. Посредник его величества довольно хорошо изложил этот ответ. Но когда ворвалась толпа, Луи решил не рисковать. Наверное, он просто испугался.
— Я его понимаю. Толпа злых рыночных торговок — это страшно! — произношу я глубокомысленно.
Макс смеется.
— А все–таки прав тот, кто сказал «без женщин ничего нельзя сделать», — полушутя рассуждаю я. — Вот вы, например, даже короля не смогли заставить принять Конституцию.
— М-да, ты права, — соглашается Макс. — Но главное, этот визит был как раз вовремя!
— А это называется женская интуиция! — делаю я вывод.
Я смеюсь, но, вспомнив о поденщице, вновь становлюсь серьезной.
— На моих глазах произошло что–то странное, — я пересказываю случай с Натали Планш. — Она не могла так сразу умереть. К тому же она что–то знала. Наверняка, ее отравили! Ведь можно дать яд, который действует не сразу!
— Ты хочешь, чтобы я расследовал это дело? — спрашивает Макс.
— Нет, расследовать буду я. А ты будешь только думать, — решаю я.
Макс не в восторге:
— Ох, мне и так тяжело… Ладно, уже поздно. Поговорим об этом завтра. Тебе надо отдохнуть.
Я не заставляю себя уговаривать. Я, можно сказать, падаю на постель. Макс поправляет мне одеяло, а я уже погружаюсь в сон…
Меня зовут мсье Байи, мне 53 года. Я мэр Парижа. Как я был счастлив заполучить эту должность! Я — король прекрасного города, сердца Франции. Мне поручено следить за настроением парижан, обуздывать революционные страсти. Я справлюсь с этой задачей. Парижане меня любят.
Я очень умный, ученый человек. Пусть я стар, но мой ум ясен, он не состарится никогда. Для многих я просто наивный старикашка, маразматик. Глупцы! Нет, меня это не обижает. Как всякий мудрец, я понимаю — когда вас недооценивают — надо радоваться!
Волею проведения мне пришлось уехать из города в столь неподходящий момент. Когда я возвращался, все уже бурлило. Если б я прибыл раньше, может, мне бы удалось повлиять на ход событий. Нет, я опоздал. Дать согласие солдатам и горожанам на поход было единственным выходом. Они все равно отправились бы за женщинами, но при этом покатилась бы волна убийств по городу.
Я нахожусь в Ратуше. Уже давно за полночь. Скоро утро. Я жду. Сам не знаю чего. Нельзя покидать свой пост в сей момент. Хватит одной ошибки.
Наконец мне сообщают о прибытии группы женщин во главе с Мейларом. Слава Богу, все закончилось благополучно! Входит Мейлар в сопровождении женщин, вручает мне копии декретов. Я посматриваю их. Мейлар рассказывает мне о походе, женщины перебивают его, вставляя свои комментарии. Бедняжки, они очень устали. Наверняка хотят есть.
Я отдаю распоряжение накрыть для них стол. Это вызывает бурные овации. Они готовы расцеловать меня. Я, как мэр Парижа, обязан заботиться о своих гражданках.
